Президиум Высшего Арбитражного Суда еще раз определил свою позицию относительно юридического эффекта оступного: вопрос был в том, наступает ли он в момент заключения или в момент фактической передачи отступного. На примере дела № ВАС-18327/10 он определил, что обязательство прекращается в момент фактической передачи имущества по отступному.

ООО «Томичевский элеватор» выдало ОАО «Томичевское хлебоприемное» займ на 2,6 млн руб., оговорив при этом, что в случае отсутствия денежных средств заемщик может расплатиться недвижимостью, что и было сделано. Через несколько месяцев по заявлению одного из кредиторов «Томичевское хлебоприемное» признали банкротом, и в отношении него было введено конкурсное управление.

Конкурсный управляющий Мягков, однако, посчитал, что недвижимость была отчуждена незаконно, и попытался оспорить сделку в суде.

Арбитражный суд Амурской области признал сделку недействительной. Он опирался на п. 3 ст. 103 Закона о банкротстве, в котором прописано, что сделка, заключенная должником после или в течение шести месяцев до принятия заявления о его банкротстве, может быть признана недействительной, если ею были предпочтительно удовлетворены требования одних кредиторов перед другими.

Впоследствии это решение отменил Шестой арбитражный апелляционный суд, и его поддержала кассационная инстанция в лице Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа. По их логике, уже само подписание соглашения об отступном было сделкой – соответственно, заключенной до указанного срока.

Инициировал разбирательство в надзорной инстанции конкурсный управляющий «Томичевского хлебоприемного» А. Мягков, который посчитал, что суды апелляционной и кассационной инстанций неправильно истолковали нормы права. Он указал в надзорной жалобе на п. 5 Постановления Пленума ВАС от 30.04.2009 №32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», который, по мнению управляющего, суды не учли. Этот пункт определяет возможность оспаривания действий по исполнению обязательств должника. Если же учесть ст. 409 ГК РФ, которая оговаривает, что обязательство прекращается не в момент совершения соглашения об отступном, а в момент предоставления отступного, то по ст. 103 Закона о банкротстве его требования по признанию сделки незаконной обоснованы.

Выдвигая дело на рассмотрение Президиума, судья-докладчик Людмила Новоселова подытожила, что в его рамках «обсуждается вопрос о толковании п.3 ст. 103 Закона о банкротстве, в соответствии с которым могут быть признаны недействительными сделки, которые совершены в период подозрительности – в течение шести месяцев, предшествующих подаче заявления о признании должника банкротом». Она обозначила две противоречащие друг другу позиции, выдвинутые судами нижестоящих инстанций: «суд первой инстанции рассмотрел сделку по передаче имущества на основании соглашения об отступном как самостоятельный предмет, который может быть признан недействительным, суды апелляционной и кассационной инстанций пришли к выводу, что в данном случае оспорить можно только соглашение об отступном, а само соглашение об отступном состоялось в период, который не подпадает под действие п. 3 ст. 103 Закона о банкротстве».

Президиум поддержал позицию суда первой инстанции. Как отметил партнер Юридической фирмы «Некторов, Савельев и Партнеры» Сергей Савельев, «Президиум ВАС в данном деле исправил явную ошибку апелляции и кассации». Дело в том, что эта проблема уже была решена Президиумом (см. п. 1 Информационного письма ВАС РФ от 21 декабря 2005 года №102). Тогда, как отмечает Савельев, ВАС принял позицию, обоснованную в одной из своих работ Виктором Бациевым, судьи ВАС: первоначальное обязательство прекращается в момент фактической передачи отступного (обратной позиции придерживается его коллега Олег Шилохвост).

Савельев отметил, что если допустить, что обязательство по возврату займа прекращается в момент подписания соглашения об отступном, но имущество по факту не передается, то займодавец не сможет уже вернуться к вопросу взыскания суммы займа. Поэтому еще раз утвержденная сегодня позиция о том, что обязательство прекращается именно в момент фактической передачи, «правильная», а если согласиться с позицией судов апелляционной и кассационной инстанций, то, как предположил Савельев, «институт отступного терял бы привлекательность, мало чем отличался бы от новации».