Если компания обанкротилась, то выплатить долги могут заставить директора – он обязан заявить, что компания разорена. Случаи, в каких ситуациях пора это сделать, перечислены в законе. Но как быть, если руководитель понимает, что трудности временные? А если дело все же дошло до суда, то стоит ли наказывать любую ошибку управленца? В тонкостях субсидиарной ответственности разбирался ВС.
Руководителя обанкротившейся компании могут заставить отвечать по ее долгам, если он заранее сам не подал на ее банкротство, несмотря на признаки неплатежеспособности. Закон относит к таким признакам, например, трехмесячную задержку по обязательным платежам (налогам и взносам), или тот случай, когда после расчета с одним кредитором не остается средств на выплаты другим (ч. 1 ст. 9 закона о банкротстве). Но подобные ситуации нередки в бизнесе и могут означать лишь временные трудности, которые управленцы успешно преодолевают.
Поэтому перед судами встал вопрос, как применять критерии для привлечения к субсидиарной ответственности – формально или по сути. И если по сути – как именно оценить факты. Ориентиром здесь может послужить недавнее определение экономколлегии Верховного суда по делу ООО «Каркас» и его бывшего гендиректора Сергея Кислухина № А50-5458/2015.
Конкурсный управляющий «Каркаса» Александр Шмаков решил привлечь экс-руководителя к субсидиарной ответственности на 18,6 млн руб. за недоимку компании по страховым взносам в размере 232 823 руб. Такую сумму фирма не заплатила за 2009–2010 годы и при этом продолжала работать до 2015 года, когда процедуру несостоятельности инициировала ФНС. Поскольку обязательные взносы не платились больше 3 месяцев, Кислухин уже в 2010 году должен был подать на банкротство, считал управляющий. А раз он этого не сделал – его можно обязать отвечать по многомиллионным долгам фирмы. Но 17-й Арбитражный апелляционный суд и АС Уральского округа отказались это делать. Судебная практика не учитывает страховые взносы при определении признаков несостоятельности, ведь это особые платежи, объяснили суды. К тому же, добавила кассация, сами по себе долги еще не говорят о том, что настал «критический момент», когда нужно заявить о банкротстве.
Как измерить глубину финансовой ямы
В Верховный суд пожаловалась ФНС. По ее мнению, дело не в самом долге, а в объективных признаках банкротства. На протяжении долгого времени «Каркас» рассчитывался с поставщиками, но в бюджет и фонды не платил, наращивая задолженность. «Тройка» под председательством Ивана Разумова в итоге передала дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд Пермского края. А недавно было опубликовано определение, в котором изложены доводы экономколлегии.

Четыре указания ВС о привлечении к субсидиарной ответственности из определения № 309-ЭС17-1801
Чтобы определить признаки неплатежеспособности или недостаточности имущества, нужно знать совокупный объем долгов, а не их структуру. Долги по страховым взносам тоже включаются в эту сумму, как и другие обязательства, которые не позволяют кредитору инициировать банкротство.
Формальные признаки несостоятельности еще не значат, что директор должен был обратиться в суд с заявлением о банкротстве. Такая обязанность возникает, когда добросовестный и разумный менеджер в рамках обычной управленческой практики определит один из признаков, указанных в ч. 1 ст. 9 закона о банкротстве. Суд должен определить этот конкретный момент.
Руководитель может избежать субсидиарной ответственности, пусть даже формально он подпадает под действие закона. Ему нужно доказать, что он рассчитывал преодолеть временные финансовые трудности в разумный срок, прилагал максимум усилий и действовал по экономически обоснованному плану. На тот период, пока выполнение плана можно было назвать разумным – управленец освобождается от ответственности.
Такой «план» выхода из кризиса, как неуплата налогов, нельзя признать разумным и экономически обоснованным, если компания при этом продолжает рассчитываться с контрагентами.

ВС предлагает директорам раскрывать план выхода из кризиса, а судам оценивать его обоснованность, говорит партнер правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры» Дмитрий Терентьев. Иными словами, говорит он, судам придется оценивать методы ведения бизнеса, чтобы определить, привлекать ли управленца к ответственности. Политико-экономический смысл определения разъясняет партнер KK&P Николай Покрышкин: Верховный суд стимулирует управленцев в непростой финансовой ситуации продолжать платить налоги и взносы, пусть даже эти требования не могут повлечь возбуждения дела о банкротстве.
Когда именно «добросовестный и разумный менеджер» должен подать заявление о банкротстве, если есть долги по обязательным платежам (указание 2), Верховный суд уже разъяснял в конце 2016 года. Тогда он утвердил обзор практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве (см. «Юристы прокомментировали обзор практики Верховного суда по делам о банкротстве»). Но раньше не было четкого ответа на вопрос, как задолженность, которая «не считается» при инициировании банкротства, соотносится с другими обязательствами должника в контексте «субсидиарки», отмечает Покрышкин.
По словам юриста КСК Групп Максима Цуренкова, концепция «добросовестного и разумного менеджера» в судах пока толком не прижилась – ее применение в каждом отдельном споре довольно трудозатратно. С одной стороны, рассуждает Цуренков, подход ВС можно назвать справедливым и логичным. Но, с другой стороны, продолжает он, картина немного иная: даже при наличии экономически обоснованного плана директор, который не подает заявление, перекладывает на контрагентов предпринимательский риск того, что план не сработает.